Главная » Статьи » Мои статьи |
А.В. Венков (Ростов-на-Дону) ––––––––––––––––––––––––––––––––– Сражение под Батайском в 1920 году В истории гражданской войны на юге России есть несколько эпизодов, когда казаки разных войск вынуждены были сражаться с большевиками плечом к плечу в одном сражении. Одним из таких эпизодов является сражение под Батайском в январе 1920 года. Случилось это после падения Ростова и Новочеркасска и отступления Вооруженных Сил Юга России за Дон. Советское правительство в связи со взятием Ростова и Новочеркасска поставило главному командованию задачу овладеть нефтеносным районом Грозного. Главное командование 26 декабря (8 января) доложило, что «операция для овладения районом Грозного… должна развиваться в западной части Северного Кавказа – в Кубанской области, к защите которого, как житницы Кавказа, противник стянет все свои силы. С продвижением на Кубань и разгромом здесь противника операция на Грозный получит свое естественное и быстрое развитие». Наиболее опасной силой противника («наиболее крепкой и сильной по численности») главком считал Кавказскую Добровольческую армию (20 тысяч). Туда же на Кавказ, по советским данным, отходил Добровольческий корпус (7 тысяч) и Донская армия (20 тысяч) («однако необходимо указать, что с потерей Новочеркасска и нижнего течения Дона, несомненно, часть донских казаков сложит оружие или же разойдется по станицам»). Предполагалось, что на Кавказ через Одессу и Крым могут быть отправлены «добровольцы» с Украины. Всего, вместе с резервами, белые, как предполагалось, могли выставить тысяч 90, но, учитывая дезертирство донцов и долгий путь из Одессы до Новороссийска, главком Каменев ожидал встретить на первых порах за Доном и Манычем 65 тысяч штыков и сабель противника. Со своей стороны красные предполагали выставить 105 тысяч, а со временем – 140 тысяч [1]. Не откладывая дела в долгий ящик, красное командование Юго-Восточного фронта уже 27 декабря (9 января) отдало директиву не дать противнику задержаться на реках Дон и Маныч; 1-й Конной, форсировав Дон, выйти на фронт Ейское – Кущевская, 8-й армии – Кущевская – Мечетинская, 9-й армии – Мечетинская – Великокняжеская (причем конница Думенко должна была броситься через Мечетинскую на Тихорецкую). Туда же, в район Великокняжеской, выходили части 10-й армии и две дивизии из фронтового резерва [2]. Однако судьба распорядилась иначе. 27 декабря (9 января) вечером потеплело и пошел дождь. «Мы вовремя перешли Дон, – вспоминал белый артиллерист С. Мамонтов, – на следующий день это было бы невозможно. Дождь дал нам несколько дней отдыха от красных атак – между нами был непроходимый Дон» [3]. С другой стороны, красноармейцы, вступив в Ростов и Новочеркасск, «расслабились». В ночь с 27 на 28 декабря (9-10 января) в Ростове «всюду вспыхивали пожары, начались грабежи и разгромы магазинов» [4]. Политработник 1-й Конной армии записал в дневнике 31 декабря (13 января): «Грабежи в городе усиливаются… Наши бойцы также орудуют во всю». 1(14) января: «Грабежи по городу и пьянство продолжаются». Упоминается о расстреле 16 бойцов [5]. В тот же день было собрано экстренное совещание военкомов и командиров (до эскадронных) 1-й Конной армии, на котором К.Е. Ворошилов «в речи, полной горьких упреков, огласил мероприятия РВС и потребовал решительного прекращения безобразий, возложив на командиров ответственность за действия тех, кто будет пойман при грабежах» [6]. 1(14) января 1920 года командующий советским Юго-Восточным фронтом Шорин из Саратова выслал директиву: «Конной и 8-й армиям в кротчайший срок форсировать р. Дон от устья до Новочеркасска и выдвигаться на фронт Ейск (бывшее укрепление) – Кущевская – Мечетинская…» Подтверждалась директива для 9-й армии и корпуса Думенко. 10-й армии приказывалось «решительно наступать сосредоточенными силами на узком фронте для овладения районом Великокняжеской» [7]. На другой день, 2(15) января, последовал приказ: «Приказываю Конной, 8, 9 и 10 армиям изыскать все средства к скорейшей переправе через Дон и, действуя по строго выработанному плану, в тесном согласии между собою, стремительно форсировать его, памятуя, что всякое промедление способствует усилению боеспособности противника» [8]. Действительно, боеспособность Донской армии и «добровольцев» улучшилась. С. Мамонтов вспоминал: «Мы этими днями хорошо воспользовались, чтобы упорядочить части… Генерал Барбович воспользовался этими днями, когда красные не могли переправиться через Дон, и привел части в порядок. Эскадроны получили пополнение… В эти несколько дней что-то произошло в наших войсках. Это не были больше беглецы, но рвущиеся в бой войска» [9]. Бригада Барбовича была развернута в 4 полка: Сводно-гвардейский кавалерийский, 1-й, 2-й, 3-й Сводно-кавалерийские. Донцы, отошедшие за Дон, тоже быстро пришли в себя. Вместе с войсками за Дон ушли 300 тысяч беженцев, но эти тысячи были очень негостеприимно приняты на Кубани. Так, в станице Кущевской на мосту через реку стояла кубанская застава с пулеметами и не пускала донцов в свою область. Некоторые донские обозы, углубившиеся на кубанскую территорию, подверглись налетам и ограблению. Ясно было, что уход из области и дальнейшее отступление по чужой земле по зимней распутице приведет к гибели большинства беженцев. Так что вопрос встал, как считали современники, о жизни и смерти донского казачества. Тысячи беженцев снова потянулись с кубанской территории в прифронтовую полосу. Донская территория к северу от низовьев реки опустела, казачество боялось там оставаться. Тысячи дезертиров, скрывавшихся ранее по домам, присоединились к своим полкам. Командир 78-го Донского полка А.Мефодиев вспоминал, что казаки смогли кормить лошадей – в хуторе Веселом были найдены склады ячменя – и получить подкрепление: «Мы получили пополнение из молодых казаков из казачьих семейств, уходящих от красных на Кубань, и мораль и воинский дух были неплохими» [10]. К 1(14) января, за пять дней, количество бойцов в Донской армии почти удвоилось и достигло 36470 штыков и шашек, 147 орудий, 605 пулеметов [11]. «Отход за Дон и некоторая передышка вдвое увеличили силу Донской армии, успокоили нервы и вернули самообладание. А первые успехи вернули и активность», – писал Деникин [12]. И лишь войска Кавказской армии, оставившей Царицын и отходившей на Сал, резко сократились до 7247 бойцов при 19 орудиях и 81 пулемете [13]. Донская армия оставалась самой многочисленной. По данным Деникина на 5(18) января: Донская армия – 18622 штыков, 19140 сабель, 154 орудия. Добровольцы (в том числе в Крыму и на Одесском направлении) – 25927 штыков, 5505 сабель, 312 орудий. Кубанцев – 5849 штыков, 2468 сабель, 36 орудий. Терцев – 1185 штыков, 1930 сабель, 7 орудий. Горцев – 490 штыков, 552 сабель, 8 орудий. Астраханцев – 468 сабель, 5 орудий [14]. Фронт от устья Дона до Батайска занимал Добровольческий корпус, которому был придан Кубано-Терский корпус Топоркова. По линии Ростов – Екатеринодар курсировали два легких бронепоезда. Получив подкрепления, Добровольческий корпус достиг численности в 10 тысяч. От Батайска вверх по левому берегу Дона до Цимлянской держала фронт Донская армия. От Батайска до Богаевской стоял 3-й Донской корпус. По другим данным, между Батайском и Ольгинской стояли кубанцы Топоркова. «…Прочной связи у нас с донцами не было. Они видели нас, мы видели их – это все», – вспоминал офицер-кубанец [15]. По линии Дона у Богаевской – Раздорской – Семикаракорской держал позиции 2-й Донской корпус. От Семикаракорской до Цимлянской – 1-й Донской. 4-й Донской корпус был отведен в тыл в район Мечетинской и играл роль подвижного конного резерва. Правее Цимлянской отступала с боями за Сал Кавказская армия. «В тылах Белой армии было невероятное скопление на грунтовых дорогах обозов и закупорка на железных. Дороги были запружены брошенными повозками с домашним скарбом, больными, ранеными казаками», – писал А.А. Гордеев [16]. Английские наблюдатели отмечали: «Как ни удивительно, в то время было много русских офицеров, все еще энергично занимавшихся обменом и продажей награбленного, и те, кто по работе был связан с военным имуществом, заработал огромные деньги. Были даже вспышки кутежей, оргий, азартных игр, и в этом были замешаны некоторые высокие чины. Все это происходило, когда раненые офицеры вешались, а беженцы – в основном офицерские семьи – умирали от холода и голода в поездах, в которые набивались до предела» [17]. Определенным разлагающим моментом стала возобновившаяся борьба за власть между казачьей верхушкой и «добровольцами», образование Верховного Круга казачьих войск Дона, Кубани и Терека. Советские войска, заняв Ростов, Новочеркасск и еще ранее Царицын, тоже оказались в сложном положении. Потери, эпидемия тифа, дезертирство, разрушенный тыл, паралич железных дорог… «Между Красной Армией и центром образовалась пропасть в 400 верст, через которую ни провезти пополнений, ни произвести эвакуацию, ни организовать санитарную помощь было невозможно…» [18]. По мнению Деникина, пехота красных выдохлась и была деморализована, не потеряла боеспособности лишь конница Буденного и Думенко. Спасением в данной ситуации для красных была лишь победа и окончательный разгром Вооруженных Сил Юга России. 2-4 (15-17) января установилась морозная погода. 3(16) января замерз Дон. В ночь на 4(17) января конница Думенко выступила на станицу Богаевскую и с помощью 21-й стрелковой дивизии начала бой за переправу. 2(15) января командование 8-й армии получило задание – навести переправы через Дон, чтобы вместе с 1-й Конной армией вести наступление. 3(16) января политработник 1-й Конной армии Орловский отметил, что в ночь с 4 на 5 (17-18) января будет приказ по армии о переправе и наступлении на Батайск. «С наступлением надо торопиться, так как начинается оттепель, и скоро поверх замерзшего Дона пойдет вода, которая сделает невозможным переход через реку» [19]. 4(17) января началось наступление красных через Дон на Батайском направлении. Со стороны белых бой приняли Добровольческий корпус Кутепова, Кубано-Терский корпус Топоркова, 3-й Донской корпус Гусельщикова и 4-й Донской корпус генерала А.А. Павлова. 9-я стрелковая дивизия красных начала переправу в районе Гниловской, 12-я стрелковая – из Ростова, и обе повели наступление на Батайск. Орловский отметил в дневнике, что красная пехота действовала вяло и нерешительно. Цепи не достигли Батайска и отошли [20]. С. Мамонтов вспоминал: «Мы отошли, чтобы заманить красную пехоту подальше от прикрытия их батарей на том высоком берегу. Потом все разом повернулись и яростно атаковали красных. Красные никак не ожидали такого фортеля и растерялись. А мы не дали им опомниться и гнали до самого Дона. Только темнота прекратила побоище» [21]. В ночь на 5(18) января переправу через Дон начала 1-я Конная армия: 4 и 6 кавалерийские дивизии – в районе Ростова и Нахичевани, 11-я кавалерийская дивизия вместе с 16-й стрелковой – в районе Аксайской. 33-я стрелковая дивизия переправилась через реку Аксай и атаковала станицу Старочеркасскую. 5(18) января потеплело, началась метель, которая бушевала весь день и всю следующую ночь до утра. Переправа Конной армии по льду закончилась в 10 утра. 4-я и 11-я кавалерийские дивизии вместе с 16-й стрелковой повели наступление на Ольгинскую, заняли ее и стали преследовать казаков на Хомутовскую, но преследование «захлебнулось в пурге» [22]. 3-й Донской корпус Гусельщикова, подчинив себе 10-ю конную бригаду, отстоял Хомутовскую и позиции у Старочеркасской. Красные были остановлены между Ольгинской и Хомутовской у хутора Злодейского. Часть конницы Буденного после занятия Ольгинской свернула на Батайск, но была отбита «добровольцами». На ночь 11-я кавалерийская дивизия осталась в Ольгинской, остальные ушли обратно в Нахичевань. С. Орловский отметил в дневнике, что бой принял затяжной характер, жаловался на переправу, где поверх льда показался тонкий слой воды, признал, что 4-я кавдивизия была «оттиснута от Батайска», так как у белых действовали три бронепоезда. «Конница действует в непривычном для нее пешем строю» [23]. Генерал Сидорин оценил обстановку и послал в войска директиву: «Противник после боя к вечеру 5 января занял конными частями Старомахинский, Ольгинскую и х. Злодейский и лезет в мешок. Более благоприятной обстановки для нас ожидать нельзя. На 6 января приказываю разбить переправившегося через Дон противника. Для чего:
О получении донести. № 064 к. 5 января. 19 ч. 15 мин. 1920 г. Ст. Сосыка. Ген. Сидорин» [24]. Если б донцы и «добровольцы» с рассветом атаковали указанные позиции, то удар пришелся бы по пустому месту (за исключением Ольгинской), так как главные силы Буденного, как мы знаем, на ночь ушли в Нахичевань. Но донцы и «добровольцы» опоздали, а Буденный вновь переправился и пошел уже разведанным путем. Так что бой разыгрался там, где и планировался. Итак, ясным утром 6(19) января в 7-00 конница Буденного начала переправу у Нахичевани, ее передовые части начали в камышах перестрелку с выдвинутым к Дону штабным эскадроном 1-го Корниловского полка. Главные силы корниловцев ждали противника под Батайском. У железнодорожного переезда к северу от Батайска был назначен сборный пункт конницы Топоркова и Барбовича. Барбович запаздывал, так как из-за метели выступил к Батайску из села Пеленкино не 5 (18) января вечером, а 6 (19)-го утром. Кроме конницы Буденного обозначилось наступление 12-й стрелковой дивизии красных от Ростова и 16-й и 33-й стрелковых дивизий от Ольгинской и Старочеркасской. С юга приближался выступивший в 9 утра 4-й Донской корпус Павлова. Бой начала Кубанская дивизия (700 шашек) из корпуса Топоркова. Дивизия развернула справа Екатеринодарский и Линейный полки, в центре – Запорожский и Уманский. Против них выдвинулась бригада буденовцев. Офицер-кубанец Запорожского полка вспоминал: «Мы пошли в атаку. Пошли на нас и они. Но по мере сближения пыл у нас и у них стал остывать и, сойдясь близко, – стали» [25]. Завершив переправу, Буденный оставил в Ольгинской пехоту, развернул свою кавалерию и двинулся к югу. От Ольгинской на левом фланге двигалась 11-я кавалерийская дивизия, на правом – 4-я, в резерве шла 6-я. 4-я кавалерийская дивизия красных сбила кубанцев и двинулась мимо Батайска на юг. Буденовцы шли на Злодейский – Хомутовскую «и, казалось, на Батайск не обращали внимания» [26]. Их фланговая бригада гнала отходившую к Батайску лаву кубанцев. Меж тем к 10-00 к сборному пункту подошла бригада Барбовича. А. Рябинский вспоминал, как Барбович и Топорков, стоя на телеге, наблюдали в бинокль за движением Буденного, и Барбович оценил противника одним словом «Красота!» [27]. Кубанцы уже подходили к Батайску. Конная батарея капитана Мейендорфа выехала на позицию и открыла беглый огонь прямой наводкой. Генерал Топорков с Терской дивизией и Сводно-гвардейский полк полковника Данилова из бригады Барбовича внезапно вылетели из-за железнодорожной дамбы от Батайска. Г.Г. Раух вспоминал, что кавалеристы Барбовича и терцы «на широких аллюрах перескочили по переезду через железнодорожную насыпь и, на ходу разворачиваясь, пошли в атаку» [28]. Они пронеслись сквозь кубанскую лаву и обрушились на лаву буденновцев. Резервные бригады красных не успели развернуться, их орудия стояли на открытых позициях. Терцы и гвардейцы смяли их и гнали 3-3,5 версты. Пока не выдохлись кони. Кубанец Корсон дал другую версию этой атаки: две лавы – буденовцы и кубанцы – стояли друг против друга, настроение кубанцев падало. «Далеко на правом фланге донцы, выбитые из Ольгинской, отступают. На правом фланге нашей бригады екатеринодарцы и линейцы стоят на месте и мнутся в нерешительности. Генерала Топоркова ранили в ногу, и он выбыл из строя. Картина скверная, похоже, что нам придется удирать» [29]. Ситуация изменилась, когда какой-то комиссар подскакал близко к войсковому старшине Пономареву (и.о. командира полка) и командиру 4-й сотни есаулу Завгороднему «и, видимо, через чур уж обидно их обругал, и Пономарев с наганом, а Завгородний с шашкой, оба с воплем, бросились на него. Не ожидая такого оборота, комиссар пируэтом повернул своего скакуна к своим. Этот пируэт и решил исход боя: наша бригада с гиком и криками «ура» бросилась в атаку. Буденовцы закружились, сбивая друг друга, и пошли наутек к плавням, сметая на пути идущие к ним на помощь полки красных» [30]. Первая бригада Кубанской дивизии тоже пошла в атаку. Барбович ударил во фланг и тыл буденовцам. Красных преследовали, пока не попали под огонь их бронепоездов [31]. После этого с обеих сторон конные массы (до 3 тысяч белых и до 5-6 тысяч красных) устроили огневой бой, который затянулся на 4 часа, причем кубанцы оттеснили красных верст на 6 восточнее Батайска. Как вспоминал Городовиков, «на ровной, как доска, местности пулеметы противника снимали обильную жатву» [32]. Прошедшие мимо Батайска на юг буденовцы в 11-00 встретили у сухой Балки передовые части донцов. И. Тюленев отмечал, что в 12 часов в 3 километрах к югу от Ольгинской «конница обеих сторон развернулась лавой и пошла в атаку» [33]. По данным белых, с 13 часов у хутора Злодейского завязался бой буденовцев с 4-м Донским корпусом, который шел без перевеса в чью-либо сторону примерно до 15-00, причем донцы отбили 9 конных атак противника (И.Тюленев относил это на счет белых бронепоездов). В 15 часов красные, дравшиеся против генерала Павлова, разделились. Одна дивизия повернула к Батайску. В 16 часов кубанские части Топоркова под Батайском стали отходить, теснимые свежим противником. Барбович подошел на помощь и встал за левым флангом Топоркова. В это время генерал Павлов ввел в бой свой резерв и погнал оставшихся против него буденовцев. Топорков и Барбович подключились к общей атаке. И в это же время «добровольцы» к югу и западу от Батайска выдвинулись к Дону и устроили обстрел Ростова и Гниловской из 52 орудий. В темноте 4-я кавалерийская дивизия красных выскочила на Нахичеванскую переправу, остальные – на Аксайскую, часть укрылась в Ольгинской. Части Павлова, Топоркова и Барбовича зажали буденовцев у Нахичеванской переправы. Помощник командующего 8-й армией М.В.Молчанов докладывал в этот момент командующему фронтом В.И. Шорину: «…Части Конной армии отходят к Нахичеванской переправе, причем, не вполне стройно. Два полка 16 дивизии также отходят к Нахичеванской переправе» [34]. У Ольгинской казаки были остановлены огнем из окопов, которые успела вырыть пехота красных. Оставив у Ольгинской одну бригаду, Павлов отошел к Злодейскому. В бою было взято 9 орудий и 50 пулеметов. С. Орловский в своем дневнике записал: «Противник не только «отодвинул», но и основательно потрепал нашу 4-ю кавдивизию» [35]. 4-й Донской корпус тоже понес потери. Генерал Топорков получил ранение в ногу и передал свой корпус генералу Агоеву. Всего в сражении, по подсчетам Е.Ковалева, приняли участие около 50 конных полков: 18 полков Буденного (три дивизии по 6 полков), 18 полков 4-го Донского корпуса (вместе с 10-й конной бригадой), 3 полка 7-й конной бригады Старикова, 8 полков Сводного Кубано-Терского корпуса Топоркова, 2 полка бригады Барбовича. От себя дополним, что в тот же день против 3-го Донского корпуса у Старочеркасской действовала кавбригада 33-й стрелковой дивизии красных. В 5 утра 7(20) января в войска была направлена директива Сидорина, требующая полного напряжения сил, чтобы выбить противника за Дон. В 7 утра 3-й Донской корпус Гусельщикова атаковал красных в станице Манычской, хуторе Алитубском, станице Старочеркасской и хуторе Старомахинском. В 10 утра 4-й Донской корпус повел наступление на Ольгинскую. «Добровольцы» в это время отбивали атаки красной пехоты на Батайск. В 13 часов Сидорин сманеврировал частями. Терская дивизия нанесла удар от Батайска удар одной бригадой на Ольгинскую, а другой бригадой – по Нахичеванской переправе. 2-я бригада 16-й стрелковой дивизии была уничтожена, 3-я бригада еле прорвалась. Казаки захватили 1 орудие и 5 пулеметов. Контратака 4-й кавалерийской дивизии красных позволила им удержать переправу. С. Орловский отметил 7(20) января, как «день скверной погоды и неудач». «Наши отошли в исходное положение к переправам», – писал он [36]. Командование Конной армии предлагало сманеврировать и перебросить армию в район Константиновской, но Шорин настаивал на взятии Батайска. На 8(21) января красными было намечено генеральное наступление на Ольгинскую и Батайск. Бой начался в 5 утра. 9-я и 12-я стрелковые дивизии красных «вяло» повели наступление на Батайск. В 6 утра две бригады 4-й кавалерийской дивизии, 6-я кавалерийская дивизия, 31-я и 40-я стрелковые дивизии повели наступление на Ольгинскую. «бурные атаки наших частей и контратаки противника следовали одна за другой», – вспоминал Буденный [37]. Ольгинская несколько раз переходила из рук в руки, «к Батайску же противник не допускал, как и в первые дни, ближе, чем на 3 км», – писал И.Тюленев [38]. Один из участников боя со стороны красных (комиссар 40-й стрелковой дивизии) вспоминал: «Сегодняшний бой был красив и величественен… Сегодняшнее сражение напоминало начдиву крупнейшие бои империалистической войны. Я, в сущности, впервые видел бой с участием такого огромного количества войск» [39]. Отбив 12-ю стрелковую дивизию красных за Дон, корниловцы из Батайска выдвинулись к Нахичеванской переправе. Кавалерия Барбовича спешилась и продлила правый фланг корниловцев. Из Хомутовской и Злодейского подошли донцы Павлова. Тогда к Барбовичу на галопе подошли коноводы, и последовала общая конная атака – казаки и кавалеристы отбросили красных к Дону. Ольгинская была взята конной атакой бригадой Барбовича. К 15 часам у красных, по мнению Тюленева, сложилось тяжелое положение. Часть красной конницы попала в окружение, 8 орудий увязли в болоте и были брошены. Лишь контратака 1-й бригады 4-й кавалерийской дивизии красных позволила уцелевшим буденовцам уйти за Дон. Правее 3-й Донской корпус с боем занял Манычскую и Старочеркасскую. Буденный впоследствии назвал 8(21) января самым тяжелым днем 1-й Конной армии. Орловский отметил в дневнике, что Ворошилов провалился под лед. «Клемент Ефремович говорит, что если и дальше так пойдет, то мы потеряем армию» [40]. С.А. Зотов, штабист 1-й Конной армии, вспоминал, что Ворошилов, провалившись, чуть не попал в плен и еле отбился, застрелив из «маузера» пятерых. Но в целом вывод Зотова был такой: «Конная армия ни в одном еще сражении не несла такие потери, как под Батайском» [41]. Как вспоминал еще один из штабистов 1-й Конной, И.С. Стройло, «за несколько дней мы потеряли около трех тысяч бойцов и четыре тысячи лошадей» [42]. В боях 6-8 (19-21) января 4-й Донской корпус взял 10 орудий, 66 пулеметов, 1700 пленных. Бригада Барбовича захватила 300 строевых лошадей. Всего в этих боях красные потеряли 22 орудия, 120 пулеметов [43]. Однако такая громкая победа расхолодила кубанцев. «Но наступил моральный упадок и у нас, – вспоминал А. Корсон, – после 8 января в одну ночь конный корпус генерала Топоркова буквально растаял, и собрали мы казаков только уже за Кубанью» [44]. В красных верхах вспыхнул конфликт. Командование Конной армии требовало изменить направление удара. Командование фронта настаивало на продолжении наступления на Батайск и обвиняло конницу Буденного, что она утопила свою славу в ростовских винных погребах. 10(23) января командование Конной армии телеграфировало Троцкому и Сталину: «Снова наступившая оттепель превратила всю низменность на левом берегу Дона в непроходимые топи. Бои 20 и 21 января окончились для Конармии и 8-й армии полной неудачей. Причина наших неудач – отсутствие плацдарма для развертывания и маневрирования конницы и скверная погода. Конармии приходится барахтаться в невылазных болотах, имея в тылу единственную довольно плохую переправу через Дон» [45]. Конная армия Буденного как бы поменялась ролями с белыми. Если раньше, в Донбассе, Буденный шел вдоль железной дороги при поддержке бронепоездов и пехоты, а белые налетали конницей со всех сторон, то теперь одна буденовская конница (в первый день операции даже без артиллерии) пыталась взять позицию, защищенную пехотой, конницей и бронепоездами. В целом сражение под Батайском красными было проиграно. Им пришлось менять направление главного удара. Центр жестоких боев переместился восточнее, на берега Маныча. Что касается казачьих войск и «добровольцев» Деникина, то они показали, что «есть еще порох в пороховницах», что «еще не гнутся казаки».
Примечания
| |
Просмотров: 660
| Теги: |